Тюрьма в Жодино
Tолько по прибытию в СИЗО Жодино, арестованным удалось выдохнуть. Сотрудники «зоны» для уголовных преступников вели себя гораздо корректнее, чем ОМОН.
Сотрудники Жодино вообще нас не били, я ни одного удара не получил. Мы пробежали по коридору и очутились во внутреннем дворике — сверху он был накрыт решеткой. Наверху был надзиратель. Тут я впервые за сутки услышал человеческий голос — без крика и мата. Он спросил нас: «Ребята, все в порядке, есть жалобы? Сейчас я принесу ведро, если кто хочет в туалет, потерпите полчасика и мы расселим вас в камеры — там вам будет поспокойней». Тут все просто выдохнули.
Прогулочный дворик в жодинской тюрьме
Меня удивило, что в тюрьме врач не спрашивал даже, как себя чувствуешь. Только ребят, у которых были на лицах синяки, давал аспирин.
В моей камере, рассчитанной на 8 человек, сидели 18 мужчин. Все — участники протестов: уголовников оттуда перевели – и, похоже, делалось это в спешке: задержанные нашли в камере тайник, а в нем- лезвия и заточку. От греха подальше сразу смыли их в унитаз.
Условия в камере — антисанитария, грязь. Тряпку нам принес охранник — мы полы помыли, чтобы на полу спать.
Днем температура в камере поднималась выше 30 градусов. Заключенные договорились соблюдать гигиену, обмывали тело водой несколько раз в день. На 18 человек приходилось четыре двухъярусные койки. Чтобы все могли поспать ночью, они вымыли пол и застелили его одеялами.
 |  |  |
У нас была невероятная солидарность. В нашей камере старше всех были я и еще один мужчина, 35-летний Андрей. Мы старались помочь ребятам все организовать. В первый же вечер кинули жребий, кто где будет спать. Восьмерым достались койки, остальным пол. На следующую ночь мы менялись. Я был самый невысокий – у меня рост 1.70, поэтому сразу вызвался постоянно спать на столе, чтобы другим было больше места.
С нами в камеру попал тот самый инвалид, Артем. Мы его каждый день мыли, чтобы ему не было жарко – от жары он расчесывался в кровь. Постоянно общались с ним, чтобы чувствовал, что он с нами. Мне кажется, у него за всю жизнь не было столько друзей…
В первый раз мы поели 12-го числа утром. Артем очень много ел – может, его болезнь так влияет. Чтобы ему хватало, мы все время говорили надзирателям, что нас на одного больше – и те приносили дополнительную порцию.
Слепили шашки и нарды из хлеба. Много общались: говорили про историю, про философию. Я ребятам байки про армию травил… Там было множество умнейших людей. В камере я познакомился с достойными белорусами, людьми разных профессий.
Я познакомился и с польским журналистом по имени Кацпер. Он полиглот, прекрасно знает русский и еще несколько языков. С ним говорили про философию, культуру… Его во Фрунзенском РУВД Минска избили с пристрастием только за то, что он поляк: «Вы, поляки, приехали нам тут страну рушить. Вы там все в Европе геи, пид**аcы. Чё вы сюда прете?» – говорили ему.
Просили у надзирателя карандашик — нельзя, но они нам дали, и бумагу. Мы с Каспером записывали в подробностях все, чтобы не забыть. Нашли какие-то газетные клочки за батареей — хоть какое-то чтение. Я пополнял свои пробелы по истории Беларуси между 98-м и 2020 годом. Обсуждали, что должны делать западные страны, чтобы помочь Беларуси. Песни пели иногда протестные.
Потом, уже в СИЗО Жодино за Кацпером пришли в камеру двое мужчин с саквояжами – откуда, не представились, но было явно, что из спецслужб. Отвели на беседу. Говорили, что на самом деле белорусы любят поляков. Уговаривали, чтобы он не рассказывал, что видел. Но он ответил: «Нет, я буду все рассказывать!» — и они отвели его назад.
Самые жестокие истязания перенесли как раз те мои соседи, которые провели ночь во Фрунзенском РУВД.
Я вот жаловался, что мы стояли «раком», а они там лежали на полу, их избивали ногами и заставляли кричать «Лукашенко — самый лучший президент».
13 августа заключенных начали выводить на суды. Судьи никого не слушали, а штамповали приговоры. Арестованные получали стандартные сроки административного ареста – от 5 до 15 суток. Один из задержанных получил выговор от судьи за то, что говорил с ней по-беларусски...
Суды проходили буквально за поворотом. Пойдешь направо — 10 суток дадут, налево — 5. Не осудили только меня и поляка.
Между тем истекали 72 часа, которые по закону можно держать под арестом.